Последнее большое интервью ветерана тюменского спорта Виталия Байдакова

Говорят, что история циклична. И тюменский «Рубин» в нынешнем сезоне пережил эпизод, напоминающий о прошлом: команда вновь осталась без домашнего льда, как это случилось в 1980-х годах. Начальником клуба тогда был Виталий Фёдорович Байдаков, который стремился найти выход из любой ситуации. Он — человек уникальный, и тут даже исторический круговорот бессилен.

С Виталием Фёдоровичем мы беседовали в спорткомплексе «Партиком» сразу после матча «Рубина». Тюменцы играют здесь, пока основная площадка на очередной реконструкции. Дворец спорта был открыт для болельщиков более тридцати лет. И в годы его строительства команда скиталась по разным городам.

— Нам было гораздо сложнее в этом плане, — отвечает Виталий Фёдорович на вопрос, не вызывает ли нынешняя ситуация у него ощущение дежавю. — Мы дома-то практически не бывали. А здесь у команды есть условия: и раздевалки, и трибуны свои. А на чужом стадионе ты не хозяин.

Мы ждали открытия Дворца пять лет. И я присутствовал на каждом производственном собрании. Помню такой забавный случай. К концу стройки лёд уже был залит, мы там катались, но матчи по-прежнему не проводили. На одном из совещаний я поднял этот вопрос, ведь площадка готова, нужно только прибраться и можно играть. Но главный прораб, рыжий мужичок с большими руками, ответил категорическим отказом: ничего ещё не готово, ждите! А у нас через день матч. Мы уже настроились встречать соперника дома, а теперь что, снова ехать в Свердловск? Это ведь трудоёмкий процесс: организовать гостиницу себе и гостям, тренировки…

Пошёл с этой проблемой к Виктору Холявко — первому секретарю горкома партии. Его все боялись, а чтобы с ним встречаться лично, надо было постараться. Объяснил ситуацию: так и так, играть не дают. Виктор Гаврилович сразу вызвал ответственного, отчитал, приказал разобраться.

Очередное собрание. Снова предлагаю обсудить домашнюю игру. Главный прораб возмущён: Виталий Фёдорович, как вы не понимаете, не готово ещё! И тут встаёт инструктор горкома: как это не готово? Всё готово! (смеётся). Собравшиеся в шоке — вчера ещё нельзя было, а сегодня уже можно! Провода запрятали, доски кое-где постелили, и мы провели домашний матч.

Кнут и пряник

— Вы учились ремеслу руководителя, прежде чем стать начальником команды?

— Нигде не учился. Мне, наверное, в жизни так везло, что я работал и меня замечали. Николай Корноухов, тренер «Рубина», предложил мне занять эту должность. Я на тот момент был судьей. Попросил пару дней, чтобы подумать, но в итоге согласился. Составил для себя приблизительный план работы. Вливаться приходилось уже по ходу дела. Я рад, что у меня получилось. Без хвастовства могу поставить себе оценку «отлично».

Помимо организационных и финансовых вопросов в мои обязанности входил подбор игроков. Помню, как мы забрали Николая Бабенко из Темиртау. Он со второй командой приезжал к нам на соревнования, и я его приметил. Коля был блестящим хоккеистом. Мы нашли деньги, чтобы его выкупить, и он у нас заиграл. Вызывался в национальную сборную, ездил на турнир «Известий», был в Канаде.

— Правда, что вы были связующим звеном между игроками и тренерами?

— Да, и с Александром Константиновичем Кузьминым у нас имелся рабочий метод кнута и пряника. Играл в команде Вова Зоркин — мастеровитый парень, но разгильдяй! Кузьмин его не раз выгонял из команды, так он шёл ко мне и просился обратно. Выгнали как-то Вову перед играми в Омске. Он пришел, а я говорю, если тренер прогнал, значит, правильно сделал.

Звоню на следующий день Кузьмину, Зоркин стоит рядом. Прошу взять его назад, ведь толковый же спортсмен. Александр Константинович возмущался-возмущался, а потом громко, чтобы Вова через трубку слышал: бери его, Виталий Фёдорович, и мучайся с ним сам, как хочешь! Вовка радостный был, как будто машину в лотерею выиграл. Сразу побежал собираться и сам билеты до Омска взял.

— Выходит, в вашем деле важна была и психология?

— А как же! Сейчас ей уделяют большое внимание, и это правильно. Я специалистов приглашал, чтобы разговаривали с ребятами, если сам не мог достучаться. Но всегда старался найти подход: с Андреем Василевским надо так, с Пашей Плотниковым по-другому. С ним у нас такая история была. Пашу позвали в Горький, а мы попросили его доиграть сезон до конца. Он не послушал, всё равно уехал. И играл на новом месте плохо, а в «Рубине» всегда выделялся. Стал потом назад проситься, а я ему отвечаю: не знаю, примем мы тебя или нет. Решение уже было, но надо паузу выдержать. Потому что пауза — важная штука. Паша мне в двенадцать ночи звонил и спрашивал, что в итоге. Конечно, мы его взяли. Он хорошо за нас поиграл и до сих пор не бросил хоккей.

Жёны хоккеистов — это вообще отдельная категория. Они ко мне ходили, просили, например, отпускать иногда ребят пораньше. Понятное дело — скучают, поэтому к ним особый подход нужен.

С персоналом клуба у нас сложились отличные отношения. Врача Алексея Лейбина я отправлял на курсы в Санкт-Петербург и Москву, чтобы повышал квалификацию. С Кузьминым мы уже тогда дружили и дружим до сих пор. Второй тренер — Юрий Коновалов — здорово разбирался в хоккее, но в плане общения с ним было посложнее, и мы иначе диалог вели.

— Как удавалось создавать, а главное поддерживать, условия в «Рубине»? Ведь многие отмечали, что они были одними из лучших в лиге на тот момент.

— Залог всего в хороших отношениях с людьми. Когда ты с ними открыт и честен, то и к тебе будут относиться по-человечески. Я, например, в Москве был частью кружка, в который входили президенты клубов. Общался с тогдашним руководителем федерации хоккея Александром Яковлевичем Стеблиным. Или с Валентином Сычом — большим человеком в советском и российском хоккее! Он дважды ездил на Олимпийские игры в составе нашего представительства. А меня в числе немногих приглашал на дачу. Даже с Таней Харламовой, сестрой великого Валерия Харламова, дружил. Она работала в московском аэропорту и могла помочь с билетами. Единственное, с братом её никогда не встречался, а так знал очень многих.

— Вы с теплом вспоминаете время, проведённое в «Рубине»?

— Я живу этим. Знаю, что я прикоснулся к чему-то хорошему. Почти двадцать лет моего добросовестного труда не выкинуть просто так. А чего там только не было! Я даже книгу начинал писать. Меня Анатолий Владимирович Туринцев, известный тюменский журналист, всё пытался к этому подтолкнуть. Но пока никак не получается. Случаев разных много, и историй достаточно: столько видел, столько людей меня окружало и окружает. Если бы можно было жить начать сначала, я бы всё повторил.

Эскимо, сосиски и новые бутсы

— Помимо «Рубина» в вашей жизни был и «Водник» — хоккейный клуб, за который вы выступали в юности.

— О, «Водник»! (улыбается). Я был капитаном команды. Тренировал нас легендарный Борис Петрович Елькин. Собрал ребят с улицы Госпаровской — меня, Генку Самопальникова, Сашу Семёнова, Сашу Свистунова. Заниматься могли на замёрзшем озере на Мысу. Шайба, если улетит в кусты, шли доставать, потому что их было мало. По лесу ходили до школы «Водник» — вот какие были времена. И мы, как настоящие фанаты, были заражены спортом, никто не жаловался.

Запоминающимся выдался 1965-й год, когда мы выиграли зональные соревнования на приз ЦК ВЛКСМ. Последнюю игру проводили против «Металлурга». Тогда я впервые окунулся в атмосферу полных трибун! Выходить против Новокузнецка было чем-то нереальным, и мы их обыграли — 4:2.

На финал мы поехали в Москву. До этого даже искусственного льда не видели. Некоторые откалывали и пробовали на вкус, чем он от обычного отличается (смеётся). А ещё в столице мы впервые ели эскимо!

Приехали, значит, туда — совсём ещё мальчишки. А там — «Спартак», там — ЦСКА! Ребята оттуда уже за сборную играли — например, Владимир Викулов, Виктор Полупанов. Понятно, что они нас порвали, как хозяйственную сумку. А на дерби ЦСКА со «Спартаком» приходили смотреть Вячеслав Старшинов, Александр Альметов, Вениамин Александров, Борис Майоров.

А вот с челябинским «Трактором» получилась борьба. Проиграли мы им с небольшой разницей. Это не хухры-мухры. На соревнованиях меня подсмотрел тренер воскресенского «Химика» Николай Семёнович Эпштейн, звал с собой, но я не поехал. Тогда активно играл в футбол, и мой наставник Аркадий Игнатьевич Киселёв хотел видеть меня только в этом виде спорта. Клюшки иногда ломал, на лёд не пускал, чтобы я хоккей бросил. Аркадий Игнатьевич был для меня как отец родной, поэтому я против него не пошёл.

— Сейчас ведь такое невозможно, чтобы спортсмен играл и в футбол, и в хоккей?

— Конечно, нет. Был ещё Валерий Маслов, который выступал за московское «Динамо». Он и в футбол умел, и в хоккей с мячом. Я, кстати, тоже немного бенди занимался. Ненормальный в этом отношении был! Зимой бегал в хоккей, а когда лёд таял, начинался футбольный сезон. И я вместе с «Геологом» ездил на сборы, выступал за них, а потом снова хоккей. Главврач спортивного диспансера мне запрещала так делать: для здоровья опасно. Но я, надо признать, хорошо выступал и там, и там.

В пятнадцать лет принёс домой первую зарплату — 120 рублей! Для того времени сумасшедшие деньги. У меня братья старшие на предприятиях получали по 70-80. А я ещё в старшей школе учился. Мама как увидела деньги, в ступор впала: откуда столько? Пошла на стадион разбираться, правда ли, что сын столько получает. Ей говорят, нет, неправда — он теперь сто сорок получать будет! (смеётся). Мать на радостях всем рассказала, что я воздух пинаю, а зарплата у меня о-го-го!

— На что потратили первые деньги?

— Маме отдал, а часть себе на расходы. Я, бывало, после тренировок заходил в колбасный магазин на Республике. Меня там все знали. Всегда брал сосиски. Ой, очень они мне нравились, сейчас таких не делают. Или с друзьями гулять ходили, отдыхали где-нибудь, и я рассчитывался за всех. Молодой был, всё мог!

— Вас звали в «Химик», приглашали в Харьков в футбольный клуб «Металлист». Не пожалели, что в итоге остались в Тюмени?

— Надо сказать, что одно время я всё же поиграл в Уфе. С местным «Строителем» даже доводилось бывать в Тегеране. Можете себе представить: я родился и жил в Сибири и вдруг еду и Иран! Там нам подарили форму «Адидас». На тот момент бутсы этой фирмы были по цене месячной зарплаты. Но после возвращения все у нас забрали, вот так вот. В КГБ вызывали, запретили выезжать из страны. Я смирился с этой мыслью, вернулся в Тюмень. Уже будучи начальником «Рубина», должен был вместе с командой ехать в Польшу на турнир. И был уверен, что меня не выпустят. А нет, разрешили. После этого я стал везде ездить — посещал Америку, Канаду.

«Сибинформбюро» приносит соболезнования родным и близким Виталия Фёдоровича.

Автор: Дарья Юшкова

Фото: Фото из личного архива родных Виталия Байдакова